Блог Андрея Кокошина

(Газета "Московский комсомолец" №28288 от 17 июня 2020)

В начале июня в России были обнародованы Основы государственной политики Российской Федерации по ядерному сдерживанию. Документ, впервые приданный огласке, сейчас широко обсуждается на Западе. Что это, российская ядерная угроза или ответ Путина на новую ядерную стратегию Трампа? Для чего понадобился этот документ, если по вопросам российской ядерной политики все точки над «i» давно расставлены в Военной доктрине Российской Федерации?

Ответить на эти вопросы «МК» попросил академика РАН, заместителя научного руководителя Научно-исследовательского университета "Высшая школа экономики", в прошлом первого заместителя министра обороны, секретаря Совета обороны, секретаря Совета безопасности России Андрея КОКОШИНА.

— Утвержденный Президентом России документ по ядерному сдерживанию я бы назвал важным развитием Военной доктрины Российской Федерации, принятой в декабре 2014 года. Он конкретизирует доктрину. В ней положения о роли ядерного сдерживания тоже присутствуют, но в Основах государственной политики Российской Федерации по ядерному сдерживанию они даны в значительно более развернутом виде.

Впервые обнародованный документ еще раз обоснованно подчеркивает центральное значение именно ядерного сдерживания как важнейшего элемента обеспечения военной безопасности нашей страны.

Одновременно сохраняют свою значимость и положения о стратегическом неядерном сдерживании, которые также отмечены в нашей Военной доктрине 2014 года и о которых не раз говорил начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал армии Валерий Герасимов.

— В США есть похожие программные документы в этой области?
— В ряде американских официальных документов администрации Дональда Трампа, особенно в Обзоре ядерной политики, роль ядерного оружия представлена, мягко говоря, более акцентированно, чем у предыдущей администрации США.

— Что вы имеете в виду? То, что США рассматривают ядерное оружие как средство достижения военно-политических целей, а мы — только как сдерживающий фактор.
— В Основах государственной политики по ядерному сдерживанию говорится, что Российская Федерация «рассматривает ядерное оружие исключительно как средство сдерживания» и «предпринимает необходимые усилия по уменьшению ядерной угрозы».

Это тесно связано с глубоким пониманием российским высшим руководством, военным командованием катастрофических последствий ядерной войны, о которых оно заявляло публично.

Россия предложила США принять заявление о предотвращении ядерной войны, о том, что ядерная война не может быть никем выиграна. Аналогичные заявления делались в прошлом советскими и американскими лидерами.

В принятых недавно Основах присутствует также тема важности норм и принципов международного права, тема договоров в области контроля над вооружениями. Там же говорится о поддержании сил и средств ядерного сдерживания «на уровне, минимально достаточном для выполнения поставленных задач».

— То есть мы заявляем, что ядерный фактор в нашей оборонительной политике присутствует лишь как сдерживающий. Но я так понимаю, что одним ядерным щитом обороноспособность и безопасность страны не обеспечить. Наверное, придется основательно вкладываться в развитие сил общего назначения?
— Да, вкладывать ресурсы и в обычные вооружения, в средства ведения противоборства в киберпространстве, в информационной сфере. Особенно вкладывать в высокотехнологичные средства, соответствующие самому высокому научно-техническому уровню, в подготовку для них соответствующих кадров.

Таким образом должны быть обеспечены оптимальная нейтрализация и парирование всех потенциальных угроз обороноспособности, национальной безопасности России. При этом актуальной на все времена остается установка высшего государственного руководства России на то, чтобы не дать втянуть себя в гонку вооружений.

— Как вы оцениваете соотношение военных и невоенных мер в осуществлении эффективной политики ядерного сдерживания?
— Нельзя не обратить внимания, что в этом новом документе госполитика в области ядерного сдерживания представлена как совокупность не только военных, военно-технических мер, но и мер политических, дипломатических, информационных, причем объединенных общим замыслом.

Одним из наиболее важных элементов политики сдерживания является регулярная демонстрация неотвратимости возмездия в случае агрессии. Это в первую очередь относится к мерам военного порядка.

Однако усилиями дипломатии, во многих случаях с участием военного ведомства, профессиональных военных, тоже должны достигаться важные результаты для обеспечения надежного, убедительного сдерживания без каких-либо дестабилизирующих последствий.

Дипломатия в том числе должна искать взаимоприемлемые выходы из конфликтных и кризисных ситуаций для того, чтобы дело не доходило до неприемлемо высоких уровней конфронтации, эскалации.

Огромное значение имеет также информационная сфера, через которую транслируются действия, мероприятия, доктринальные установки, связанные с обеспечением политики стратегического ядерного и неядерного сдерживания.

— В повестке отношений России и США остро стоит вопрос о продлении Договора СНВ-3, срок которого истекает 5 февраля 2021 года. Можно ли увязать принятие Основ государственной политики Российской Федерации по ядерному сдерживанию с рассмотрением вопроса об этом договоре?
— Россия активно выступает за продление этого очень важного договора, демонстрируя в этом вопросе конструктивность и последовательность. К сожалению, то же самое нельзя сказать об американской стороне.

К сожалению, по вине администрации Дональда Трампа положение дел с контролем над вооружениями стало, мягко говоря, более сложным и более опасным. Вспомним хотя бы выход США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности 1987 года. Этот шаг Вашингтона критически оценили даже многие союзники США по НАТО. Не следует забывать и о выходе администрации Трампа из многосторонней «ядерной сделки» по Ирану — вопреки позиции России, Китая и опять же ряда европейских союзников США.

— Считают, что США тем самым нанесли серьезный ущерб политике практически всех стран по нераспространению ядерного оружия...
— Безусловно. Недавний выход американской администрации из Договора по открытому небу тоже явно противоречит задачам обеспечения международной безопасности и стратегической стабильности. Причем это решение вызвало резкую критику у многих членов Конгресса США и не было поддержано другими западными участниками договора. Это особенно странно, если учесть, что принятие этого договора в свое время было инициировано именно Вашингтоном.

— США не ограничиваются только выходом из различных соглашений, включая ядерные договоренности. Пентагон, к примеру, приступил к развертыванию ядерных боезарядов малой мощности на баллистических ракетах подводных лодок «Трайдент II». Насколько такие действия являются дестабилизирующими?
— Сразу же могу сказать, что эти действия США вызвали весьма резкую критику у многих видных американских экспертов. В том числе бывших министров, отставных генералов, крупных ученых, ряда действующих сенаторов и конгрессменов. Была даже попытка со стороны палаты представителей Конгресса США, где большинство у демократов, обрезать ассигнования на развертывание «маломощных зарядов» для «Трайдент II». Но в конечном счете эта попытка была заблокирована в сенате, где большинство у республиканцев.

Дестабилизирующим является не только развертывание таких боезарядов на «Трайдент II», но и обнародованные доктринальные установки США. Эти свои действия США, как обычно, обосновывают тем, что у России, дескать, имеется значительный арсенал нестратегического ядерного оружия. И никакие разъяснения России по этим вопросам, к сожалению, никак не принимаются во внимание.

В Вашингтоне постоянно рассматриваются различные надуманные, искусственные сценарии военных действий «НАТО — Россия», либо «США — Россия» с использованием ядерного оружия, где инициатива его применения без всяких сколько-нибудь серьезных обоснований приписывается нашей стране.

— На Западе появление Основ госполитики Российской Федерации в области ядерного сдерживания восприняли не только с интересом, но и с некоторым опасением. Это может быть связано с тем, что в последние годы государство многое сделало для восстановления сил стратегического сдерживания, и наши «партнеры» это оценили?
— В последние годы Россия действительно осуществила масштабную модернизацию своих сил и средств ядерного сдерживания. Это относится к наземной, морской и воздушной составляющей стратегических ядерных сил. Недавно, например, в состав российского ВМФ вошел подводный ракетоносец «Князь Владимир».

Значительны достижения отечественной оборонной науки и промышленности в развитии технологий и средств преодоления любой потенциальной системы ПРО. Это относится, в частности, к гиперзвуковым планирующим крылатым блокам «Авангард» для "тяжелой" межконтинентальной баллистической ракеты «Сармат». Внушительными противоракетными возможностями обладают и межконтинентальные баллистические ракеты «Тополь-М» и «Ярс», баллистические ракеты подводных ракетоносцев «Булава», крылатые ракеты большой дальности Х-102 для стратегических бомбардировщиков.

При этом существенно возрастают возможности российских стратегических ядерных сил в плане их боевой устойчивости, выживаемости относительно попыток гипотетического обезоруживающего удара со стороны потенциального агрессора.

У России имеются все возможности и для нейтрализации потенциального космического эшелона противоракетной обороны США, о котором вновь заговорили при администрации Трампа.

Одновременно в нашей стране активно развивается и арсенал средств стратегического неядерного сдерживания, который является важным дополнением к возможностям нашего ядерного сдерживания. Это прежде всего высокоточное дальнобойное оружие в обычном, неядерном оснащении.

И Основы госполитики по ядерному сдерживанию как раз дают понять, что Россия готова и способна обеспечивать интересы своей национальной безопасности даже в отсутствие соглашений по контролю над вооружениями, предпочитая в то же время иметь таковые на взаимовыгодной и равноправной основе.

        "Мы рассматриваем современную войну, со всеми ее возможностями, и не стремимся сузить нашу теорию до наброска красной советской стратегической доктрины. Обстановку войны, в которую может оказаться втянутым СССР, пред­видеть необычайно трудно, и ко всяким ограни­чениям общего учения о войне надо подходить крайне осмотрительно. Для каждой войны надо вырабатывать особую линию стратегического по­ведения, каждая война представляет частный случай, требующий установления своей особой логики, а не приложения какого-либо шаблона, хотя бы и красного. Чем шире охватит теория все содержание современной воины, тем скорее придет она на помощь анализу данной обстановки. Узкая доктрина, может быть, будет более путать наше мышление, чем ориентировать его ра­боту. И надо не забывать, что только маневры бывают односторонними, а война представляет всегда явление двухстороннее. Надо иметь воз­можность охватить войну и в представлении про­тивной стороны, уяснить себе ее стремления и ее цели. Теория может принести пользу, только поднявшись над сторонами, проникшись полным бесстрастием; мы избрали этот путь, несмотря на негодование, с которым встречают некоторые наши молодые критики избыток объективности, "позу американского наблюдателя" в военных вопросах"...
        ..."Человек познает, лишь различая"... (выделено А.К.).
        "Особенно умышленная односторонность про­ведена в изложении политических вопросов, за­трагиваемых в настоящем труде очень часто и играющих в нем крупную роль. Более глубокое ис­следование привело бы, вероятно, автора к сла­бому, банальному повторению тех сильных и яр­ких мыслей, которые с огромным авторитетом и убедительностью развиты в трудах Ленина и Ра-дека, посвященных войне и империализму. Наша авторитетность в вопросах современного толкова­ния марксизма, к сожалению, столь ничтожна и столь горячо оспаривается, что попытка такого повторения, очевидно, была бы бесполезна. По­этому, при изложении связи между надстройкой . войны и экономическим ее базисом, мы решили рассматривать политические вопросы только с той стороны, с которой они рисуются военному специалисту; мы и сами отдаем себе отчет и предупреждаем читателя, что наши заключения по вопросам политического характера — хлебные цены, город и деревня, покрытие издержек вой­ны и т.д. — представляют лишь один из многих мотивов, коими должен руководствоваться поли­тик при решении этих вопросов. Это не ошибка, если сапожник критикует картину знаменитого художника с точки зрения нарисованного на ней сапога. Такая критика может быть поучительна даже для художника".
        "Нам удалось сохранить за нашим трудом до­вольно скромный объем путем отказа от подробного изложения военно-исторических фактов. Мы ограничились лишь ссылкой на них. Несмот­ря на такое сужение военно-исторического материала, наш труд является размышлением над ис­торией последних войн (выделено А.К.).
        "Но мы не собирались написать нечто вроде стратегического Бедекера, который бы охватил все мельчайшие вопросы стратегии. Мы отнюдь не отрицаем пользы составления такого путево­дителя, лучшей формой которого, вероятно, явился бы стратегический токовый словарь, ко­торый с логической последовательностью уточ­нил бы все стратегические понятия. Наш труд представляет более боевую попытку. Мы охвати­ли всего около 190 вопросов, казавшихся нам бо­лее важными, и сгруппировали их в 18 глав".
       "Наше изложение, порой более глубокое и проду­манное, порой, может быть, недоконченное и поверхностное, представляет защиту и проповедь известного понимания войны, руководства подго­товкой к войне и военными действиями, методов стратегического управления. Энциклопедический характер чужд нашему труду".
        "Мы отнюдь не предлага­ем брать наших заключений на перу; пусть чита­тель присоединится к ним, внеся, может быть, известные поправки, проделавши сам работу ана­лиза над сделанными ссылками; истинно лабораторное изучение (выделено А.К.) теории стратегии получилось бы, если бы кружок читателей взял на себя труд повторить авторскую работу — разделил бы между своими членами ссылки на различные операции и, продумав их, сравнил бы свои раз­мышления и заключения с теми, которые предла­гаются в настоящем труде. Теоретический труд по стратегии должен представлять лишь рамки для самостоятельной работы изучающего ее. Ис­тория должна являться материалом для самостоятельной проработки, а не иллюстрирующими, часто подтасованными примерчиками для заучивания" (выделено А.К.).
        "Многие, вероятно, не одобрят отсутствия в труде какой-либо агитации в пользу наступления и даже сокрушения: труд подходит к вопросам наступления и обороны, сокрушения и измора, маневренности и позиционности совершенно объективно: цель его — сорвать плод с древа познания добра и зла, посильно расширить общий кругозор, а не воспитывать мышление в каких-либо стратегических шорах".

См.: Свечин А.А. Стратегия. М.;СПб.: Кучково поле, 2003. С. 34-36.

        "Мышление предшествующих теоретиков стра­тегии было связано почти исключительно с пре­дельным сокрушением; для соблюдения логики сокрушения излагался принцип частной победы, разыскивались решительные пункты, отрицались стратегические резервы, игнорировалось воссоздание военной мощи в течение войны и т. д. Это обстоятельство и делает стратегию сокрушения / как бы стратегией прошлого и в силу контраста выставляет автора, стремящегося к полной объек­тивности, но резко разрывающего со своими пред­шественниками, каким-то любителем измора. Де­ление на сокрушение и измор в наших глазах не является средством классификации войн. Вопрос о сокрушении и изморе, в том или другом их виде, дебатируется уже третье тысячелетие. Эти абстрактные понятия лежат вне эволюции. Цвета спектра не эволюционируют, тогда как краски предметов линяют и меняются. И разумно, что мы оставляем известные общие понятия за бор­том эволюции, так как это — самое лучшее сред­ство осознать самую эволюцию. Заставлять сокру­шение эволюционировать к измору, вместо признания, что эволюция идет от сокрушения к из­мору, — мы не видим ни малейшего смысла".
        "То обстоятельство, что борьба на измор может стремиться к достижению самых решительных ко­нечных целей, до полного физического истребле­ния противника, ни в коем случае не позволяет нам согласиться с термином «война с ограничен­ной целью». Стратегия измора действительно, в противоположность стратегии сокрушения, задает­ся, до момента конечного кризиса, операциями с ограниченной целью, но цель самой войны может быть далеко не скромной".
        "Уточнение указания на выбор между сокруше­нием и измором при постановке политической цели имеет громадное значение для ориентировки всей военной деятельности; но еще важнее оно для пра­вильного выбора политической линии поведения и организации экономической подготовки; после­дняя может направляться по совершенно противо­положным путям в зависимости от того, готовим­ся ли мы к бурному развитию максимальной энер­гии, короткой вспышке или к развитию длитель­ных, последовательных усилий. Война на сокруше­ние будет вестись преимущественно за счет запасов, накопленных в мирное время; заграничные заказы, для экстренного их пополнения перед вой­ной, могут быть чрезвычайно уместны. Борьбу же на измор большое государство может базировать исключительно на работе всей промышленности в течение самой войны; военная промышленность может развиваться исключительно за счет воен­ных заказов, и отнимать у псе работу в мирное время, передавая заказ за границу, — это больше чем преступление, это — ошибка. Подготовка вой­ны на сокрушение может быть проведена путем такого чрезвычайного усиления военного бюдже­та, которое остановит или даже подорвет развитие производительных сил государства. Подготовка же войны на измор должна главным образом забо­титься об общем, пропорциональном развитии и оздоровлении экономики государства, так как бальная экономика тяжелых испытаний измора, конечно, выдержать не может".
        "Но борьба на вооруженном фронте представ­ляет только часть общей политической борьбы. Необходимо установить строгое согласование между политикой и стратегией. Этого не было в 1920 году, когда Ленин круто взял в политике линию измора, а в стратегии мы продолжали развивать не его мышление, а те самые леводоктринерские уклоны, которые Ленин громил на фронтах дипломатической, профсоюзной, партий­ной и экономической работы.
        Итак, задачей политики является определение будущей войны не только как обороны или наступления, но и как измора или сокрушения".

Свечин А.А. Стратегия. СПб.: Кучково поле, 2003. С. 42, 108-111.

6-й секретарь Совета безопасности РФ  академик РАН Андрей Кокошин считает, что интервью министра обороны Россия Сергея Шойгу корреспонденту "Московского комсомольца" Михаилу Ростовскому содержатся ряд исключительно актуальных суждений по вопросам войны и мира.
В их числе Кокошин отметил высказывание Шойгу, касающееся результатов гипотетической третьей мировой войны. Шойгу сказал: "...По поводу третьей мировой войны есть очень большое количество разных высказываний. Наиболее точным и адекватным мне представляется такое: "Я не знаю, какой именно будет третья мировая война, но точно знаю, что она будет последней".
Это, по словам Кокошина, весьма реалистическая профессиональная оценка, учитывая особенно разнообразные поражающие факторы ядерного оружия, а также вторичные и третичные последствия его применения.

Блестяще выступил перед преподавателями и студентами факультета мировой политики МГУ заместитель министра иностранных дел России Сергей Алексеевич Рябков. Он масштабно, со многими нюансами осветил состояние российско-американских отношений, переживающих очень непростые времена, подробно ответил на разнообразные вопросы аудитории.
Сергей Алексеевич высоко оценил взаимодействие между МИДом РФ и ФМП МГУ, ту научную и образовательную деятельность, которая осуществляется на ФМП.

На днях выступил вместе с генерал-лейтенантом Евгением Бужинским, плодотворно работающим на нашем факультете в программе "Большая игра" на Первом канале. Речь шла в основном о политике НАТО, о том, что собой представляет этот альянс, созданный в годы "холодной войны", в современных условиях нового обострения международной обстановки.
http://fmp.msu.ru/novosti-fmp/item/2602-a-a-kokoshin-i-e-p-buzhinskij-na-bolshoj-igre

Недавно выступил на канале РБК по вопросам оснащения новейшей военной техникой Вооруженных сил России. Здесь достигнуты весьма значимые результаты, исключительно важные и для обороноспособности нашей страны, и для наших позиций в системе мировой политики.
https://youtu.be/XW3IaEB-8Ds

Провели в МГУ весьма полезный и интересный круглый стол "Трансформация системы международных отношений: исторический опыт, современные тенденции и перспективы развития".
Помимо ФМП были представлены истфак МГУ, МГИМО(У), Институт Европы, Институт Дальнего Востока, Институт востоковедения. Будем продолжать "семинарить" эту тему.
Динамика изменений в этой сфере огромная, они требуют глубокого научного осмысления с четким обозначением интересов и возможностей России.

Вышла в свет монография А.А. Кокошина, В.И. Бартенева, В.А. Веселова "О новых приоритетах военно-технической политики США" (М.: ЛЕНАНД - 160с.)
Исследование посвящено комплексному рассмотрению новейшей инициативы министерства обороны США под названием «Третья стратегия компенсации» (СК-3), нацеленной на обеспечение технологического превосходства США в военной сфере в XXI в. посредством "обесценивания" военных возможностей других держав. Показаны исторические аналоги и истоки этой стратегии, ее цели, задачи и основные компоненты. Оценены содержание основных организационных нововведений, меры по возрождению практики военных игр, а также технологические приоритеты "Третьей стратегии компенсации".
Уделено внимание анализу объемов финансирования СК-3, позиции Конгресса и американского экспертного сообщества, в том числе и в отношении перспектив реализации СК-3 с учетом грядущей смены администрации в Вашингтоне.
При этом подчеркивается, что СК-3 не сводится лишь к использованию новых технологий, к созданию новых систем вооружений; эта стратегия включает в себя и разработку новых форм и способов ведения вооруженной борьбы, и решение ряда управленческих и организационных вопросов, а также большие усилия по обеспечению нового качества личного состава вооруженных сил США.
В той книге говорится о том, что значительные изменения в военно-техническую политику США (и в целом в американскую военную политику) могут быть внесены с приходом к власти новой администрации Д.Трампа. В книге приводятся сведения о предвыборных заявлениях Д.Трампа, касающихся наращивания численности всех трех видов вооруженных сил США. Говорится о том, что это потребовало бы довольно радикального изменения бюджетно-финансовой политики США, значительного роста бюджетного дефицита и государственного долга США.
Одной из важнейших особенностей СК-3 является ставка на массовое привлечение к решению военно-технических задач гражданских высокотехнологичных компаний, ранее не являвшихся частью американского ОПК. Это осуществляется в силу того, что по доминирующим в США оценкам гражданские технологии в современных условиях развиваются значительно быстрее, чем специальные военные технологии дл ВВСТ. Считается, что особенно это касается информационно-коммуникационных технологий, по-прежнему сохраняющих всепроникающий характер.
Нельзя не отметить, что к идеям одного из основных авторов "Третьей стратегии компенсации" Роберта Уорка, первого заместителя министра обороны США, судя по утечкам в американской прессе, проявил большой интерес лично Дональд Трамп.
В книге "О новых приоритетах военно-технической политики США" используется большое число малоизвестных американских документов, аналитических материалов.

Продолжаю работать над научной разработкой проблем обеспечения стратегической стабильности в мировой политике. На эту тему мною была опубликована в прошлом году книга «Проблемы обеспечения стратегической стабильности. Теоретические и прикладные вопросы». В ней я остановился на таких вопросах, как принципы и параметры стратегической стабильности, проблемы обеспечения гарантированного ответного удара и демонстрации способности к нему, вопросы предотвращения случайного и несанкционированного применения ядерного оружия; задачи предотвращения эскалационного доминирования оппонента, о тактических и оперативно-тактических ядерных боеприпасах, о некоторых новейших тенденциях в развитии неядерных вооружений, формах и способах ведения боевых действий и их воздействия на стратегическую стабильность, проблема нераспространения ядерного оружия, средств его доставки и расщепляющихся материалов и др.
В этой работе представлены также размышления о некоторых гипотетических мерах по совершенствованию структуры и состава российских стратегических ядерных средств и по укреплению их боевой устойчивости.
Продолжил в этой книге и развитие темы о системе неядерного (предъядерного) сдерживания для России с использованием высокоточного дальнобойного оружия с неядерным, обычным оснащением.
Многие из обозначенных вопросов нуждаются в более детальной и углубленной проработке. В том числе это относится к проблемам соотношения стратегической стабильности в ядерной сфере и в неядерной сфере.